Ну что же, для отряда наемников «Ахернар» это не оказалось полным сюрпризом. Одна из компьютерных моделей предусматривала и такой вариант. Четко, без всякого надрыва глоток, произошла перетасовка позиции и людей. Ничего, рокировка – предусмотренная правилами комбинация. Естественно, где-то там, на экранчике «IBM-4000», а точнее, теперь уже в левом глазу Потапа Епифановича, случилось вздергивание кривой роста расхода боеприпасов. Ну что ж, это уже не совсем модели – это уже отражение будущей реальности, так что деться некуда, а переигрывать недосуг. Бесшумно перекрыты предусмотренные зоны обстрела. Подняты к плечу плазменные винтовки. И пожалуй, раз враг затаился, не стоит конкурировать с этими неудачными детьми природы в остроте зрения. Виртуальный режим на правое веко. Здесь уже не отражение команды с компьютера майора Драченко – выходная эманация своего собственного, зафиксированного под кевларом на животе. Прежде чем какая-нибудь очень крупнокалиберная дрянь навертит на себя кишки, она будет вынуждена лишить жизни маленького электронного помощника. Ну что ж, наверное, это правильно, ибо неуютно жить в вечно несправедливом мире, где фарфоровая чашка частенько переживает человека.

Изображение, транслирующееся в правый глаз, вообще-то построено искусственно, но, пожалуй, оно реальней реальности. Никто, даже со сверхразвитым зрением жителя саванн, не способен видеть сквозь листву, деревья и кустарник. Такое волшебное качество дарит только электронный протез из микробной лазерной струны. А калибр и скорость «плазмобоя» позволяют запросто прокалывать полуметровые стволы. Ну, господа разведчики, подходите поближе. Вы еще ничего не поняли, а ваши смоделированные тела уже взяты в перекрестие.

И снова не разнеслась над лесом команда-вопль. Просто совместились, мигнули, предупреждая, на выстроенном в левой сетчатке изображении местности линии открытия огня. И каждый из обладателей «плазмобоя» независимо и в то же время одновременно наставил свою короткоствольную машину в нужном ракурсе, до момента окрашивания стрелки-указателя из зеленой в голубоватую. Ведь, по сути, почти никто из стрелков не видел, да и не мог видеть, свои мишени реально. Все они пользовались математической экстраполяцией, выведенной компьютером, исходя из анализа разнообразных источников информации. Анализировались изображения, поступающие с микрокамер, закрепленных на каждой каске, видеокартинки с крылатых микроразведчиков, сделанные загодя отображения местности. Просеивались звуковые колебания, уловленные специальными пассивно-акустическими радарами, а так же переносными, закрепленными на тех же кевларовых шлемах. Имелись и другие рецепторы пополнения данных.

Вся эта мешанина информации прессовалась, кодировалась и поступала в командирский микропроцессор. Там все это согласовывалось с первично выбранной последовательностью проведения боя, несколько корректировалось, исходя из реальности, и рассылалось по необходимым адресам. Тот из солдат, кто получал задание на стрельбу, должен был свято верить в план, так как иначе вся схема не то что рассыпалась, но в нее вносилась лишняя сумятица. Никто не должен был открывать огонь, даже если видел реальную цель – исключая случаи прямого нападения на себя или товарища. Все должны следовать заданию. Несмотря на то что противник еще не наблюдался человеческим зрением, он достаточно четко, с высокой вероятностью избегания ошибки, распознавался. Приоритетными целями в данном бою являлись гранатометчики, пулеметчики, лица, из поведения коих следовало, что они являются командирами, а также все, кто подошел на признанную опасной границу. Разумеется, кроме того, компьютер выдавал разрешение на отстрел менее опасных и даже не вооруженных стрелковым оружием объектов. Но это только без создания помех основной задаче. Ясное дело, после ее выполнения «маленький электронный генерал» выдавал зеленый свет на отстрел всего, что движется или просто дышит, но затаилось. Однако и тут воины отряда «Ахернар» должны следовать указаниям машины, ибо целей много, а боеприпасов не бесконечно. Дублирование в добивании вело к перерасходу пуль, а значит, кто-то из «переносчиков» мог ускользнуть. Существовал только один вариант, при котором команды компьютера можно сознательно игнорировать. В случае рукопашного боя. Вот тогда даже быстродействие машин становилось неприемлемым. Или просто отработка их команд человеком не успевала за событиями. Но таких страхов следовало избегать любым способом. Благо сейчас ничего такого не ожидалось.

И вот когда линии открытия огня мигнули, а указатели приобрели голубоватый оттенок, практически беззвучные хлопки плазменных винтовок остановили передовых разведчиков бушменов. Нет, они не упали с пробитыми навылет головами. Применяемым сейчас оборудованием нельзя было добиться столь высокой точности, по крайней мере в этих условиях и при таком количестве целей. Поэтому поражалось тело приблизительно на уровне груди, живота; спереди, со спины или сбоку – без разницы. Серия из трех ложащихся последовательно, практически дырка в дырку, пуль обеспечивала 98-процентную гарантию попадания в первом залпе. Затем следовало некоторое снижение вероятности, поскольку стрелков охватывал азарт, враг начинал метаться, а скорость переноса огня в новые точки требовалось наращивать. Однако снижение менее тридцати трех процентов считалось недопустимым. В таком варианте по каждой цели обязаны работать два и более стрелков одновременно.

Ушастые нашлемные локаторы, размещенные не у всех, а только у некоторых солдат, улавливали шумы. Но они не передавали их в прихлопнутые наушниками перепонки хозяев, а через те же носимые компьютеры пересылали в тот же центральный процессор. Здесь принятые усилителями стоны и крики умирающих, а также разложенные на составляющие и растянутые во времени звуки плюханья внедряющихся в тела и деревья пуль анализировались и встраивались в реальную схему боя. Ведь мало ли что могло произойти? Иногда в мире реализуются и менее вероятные вещи, чем двухпроцентная возможность промаха. В таком случае цель следовало обстрелять еще раз.

Уже через полторы секунды электронный стратег пришел к выводу, что первые цели поражены. Последовательность переноса огня по вторым, третьим, четвертым и далее не стоило пока прерывать. Теперь требовалось задействовать заждавшийся миномет. А вот пулеметчикам нужно было пока потерпеть. Нужная им плотность боевых порядков противника еще не достигнута. Следовало срочно это стимулировать. Командир отряда Потап Епифанович Драченко получил от своей набрюшной «IBM-4000» разрешение на инициацию закрепленных на деревьях зарядов (пока еще не всех). Следуя команде, некоторые из «умных» мин немного провернулись, меняя угол прицеливания. А кое-какие, особо мудреные, изменили свою форму – раскрывая или суживая наличные лепестки. Все это позволяло менять дальность и сектора поражения.

Затем мины взорвались. Над лесом прокатилось эхо, замаскировавшее звук подлетающих к цели минометных посланцев. Через несколько секунд, как и следовало из схемы, большинство «переносчиков» охватила паника. Кое-кто из них бросился вперед, не разбирая дороги.

Вот теперь настала пора для обширных пулеметных магазинов.

То была реализованная наяву мания гигантизма. Общая длина конструкции составляла тысячу шестьсот метров. Эта чудовищная штуковина ставилась поперек любого моря-океана и осуществляла полный контроль окружающего мира. Требовалась ли она в текущее тогда время? Пожалуй, еще нет, поскольку практически во всех концах планеты Земля наличествовали свои, американские, или союзные аэродромы, через которые в случае надобности осуществлялась переброска любого количества сил быстрого реагирования. Однако можно ли было ожидать, что в перспективном будущем такое положение сохранится? С точки зрения обыденного сознания, не отягощенного избытком информации, мир остается статичным всегда. Но те, кто умеет думать и извлекать уроки из прошлого, прекрасно ведают, что все течет и все меняется. Рано или поздно союзники предают – абсолютно не из злого умысла, а в результате настойчивого давления окружающей среды; время аренды военных баз истекает, а новые правители, забывшие, почему эти чужие форпосты тут образовались, требуют чрезмерно высокую мзду – такую, что легче бросить все к черту или провести новую войну, дешевле будет. Да и вообще, мало ли что может случиться? Может, в условиях какого-нибудь сверхнового дальнеперспективного оружия, изобретенного врагами, стационарные базы-аэродромы окажутся вообще неприменимы? Кто знает? И вот тогда…